В советские времена было принято важнейшие показатели жизни нашей страны сравнивать с 1913 годом, последним мирным перед Первой мировой войной. Имелось в виду, что так рельефнее выглядят достоинства «победившего социализма» в сравнении с «проклятыми временами царизма». Потом, правда, выяснилось, что многое не совсем так, как нам рассказывали в партшколах и в институтах марксизма-ленинизма. А кое-что и вовсе не так. И к слову «царизм» нынче термин «проклятый» как-то недостаточно крепко приклеивается.
Вспомнилось об этом в среду, 25 марта, во времена правительственного часа в Совете Федерации. В качестве представителя исполнительной власти на трибуне блистал министр обороны РФ Сергей Шойгу. С самого начала Сергей Кужугетович взял быка за рога: «В начале своего выступления хочу напомнить, какими они (Вооруженные силы РФ — „СП“) были в 2012 году».
По сведениям Шойгу, «уровень современности вооружения и техники составлял 16%, а исправности — 47… Результатом погони за экономией средств стало снижение эффективности функционирования систем военного и довузовского образования, базирования войск и их материально-технического обеспечения. Были ликвидированы медицинские и спортивные роты, ремонтные органы войскового звена, парализована работа ведущего медицинского центра Военно-медицинской академии имени Кирова. Дефицит лётного состава превышал 2 300 офицеров».
Словом, «картина маслом» о тех, безусловно, «проклятых» для армии и флота временах была нарисована сенаторам кистью мастера и исключительно в черных тонах. Причем, наверняка только недостаток времени (хоть и правительственный, но всего лишь час!) не позволил Шойгу еще больше детализировать этот «пейзаж после битвы».
Допустим, вспомнить, что к 2012 году в Российской армии вместо 64 высших военно-учебных заведений осталось лишь 10. А преподавательский состав в них был сокращен в семь раз. Что в числе соединений постоянной готовности прежнее руководство Минобороны сочло достаточным оставить лишь 85 бригад, то есть 12−16 расчетных дивизий. На каждую из которых, следовательно, приходилось в среднем по 3000—4000 километров сухопутной государственной границы России. Что была выбита наиболее подготовленная часть офицерского корпуса, поскольку в считанные месяцы из строя было изгнано 200 тысяч военных профессионалов, больше половины из которых не выслужили права на пенсию и оказалась на улице.
Этот тяжкий стон может быть куда более продолжительным, но, полагаю, достаточно кошмарных воспоминаний о годах пребывания в кресле главы военного ведомства Анатолия Сердюкова. Пора пояснить, почему за точку отсчета возрождения Вооруженных сил докладчиком уже не в первый раз выбран именно 2012 год. Искушенный аппаратчик Шойгу на правительственном часе мотивировал это предельно дипломатично: «Для исправления ситуации Верховный Главнокомандующий в майских указах 2012 года поставил ряд приоритетных задач».
Продолжим: и первое, что сделал на этом направлении президент России — 6 ноября того самого года назначил профессионального спасателя Шойгу на место прожженного налоговика Сердюкова. Таким образом, Владимир Владимирович — а то кто же еще? — если верить Сергею Кужугетовичу первым велел поставить лошадь целесообразности впереди телеги бухгалтерских расчетов. И это, бесспорно, так и есть. Вот только никуда не уйти от очевидного вопроса: куда же предыдущие пять лет, пока армии открыто ломали хребет, смотрел Верховный главнокомандующий Путин? И разве не его указами Сердюков гнал взашей тысячи офицеров и превращал мотострелковые и танковые дивизии в почти беззащитные бригады?
Наконец, если все действительно было так ужасно, как в среду живописал сенаторам Шойгу, — что сделалось с провалившим важнейшее дело Сердюковым? Он сел за решетку или хотя бы пожизненно лишен права занимать руководящие должности? Нет, отлично себя чувствует. Анатолий Эдуардович достойное применение своим талантам нашел в авиастроении. С 2019 года действительный государственный советник Российской Федерации 1 класса (в табели о рангах соответствует воинскому званию «генерал армии») Сердюков является председателем Совета директоров ПАО «Объединённая авиастроительная корпорация».
Тогда никуда не уйти от мысли, что наш президент на самом деле доволен его деятельностью на посту министра обороны. И с точки зрения аппаратной дипломатии Шойгу весьма опрометчиво публично оценивает достижения предшественника исключительно как форменный погром. Путину такое может и не понравиться.
Но оставим ретроспекции. Перейдем к нынешнему дню. Так ли все замечательно сегодня с обороной страны, как это на правительственном часе представил Совету Федерации Сергей Кужугетович?
Если вчитаться в его доклад, замечаешь странные вещи. Вот, скажем, Шойгу говорит, что доставшийся ему «послесердюковский» дефицит летного состава в наших ВКС и ВМФ к 2012 году составлял 2300 человек. Это ужасно. Но сейчас-то положение, надеетесь, выправляется? Об этом в докладе министра обороны благоразумно — ни слова. Приходится прибегнуть к другим источникам.
Как отнестись, допустим, к такому факту: в 2017 году Сергей Кужугетович в трибуны Госдумы заявил, что в нашей военной авиации возник огромный дефицит пилотов в 1300 офицеров. Если брать в среднем — в России 20−25 авиационных полков не в силах подняться в воздух лишь потому, что некому занять место за штурвалами. С одной стороны — беда. С другой — пять лет назад, при Сердюкове, в дефиците у нас было 2300 военных летчиков, стало на тысячу меньше. Ура, Шойгу?
Это вряд ли. Дело в том, что тогда же министр обороны заявил, что экстренно принятыми мерами дефицит летного состава у нас будет закрыт уже к 2018 году. Но во второй половине указанного года врио начальника Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков (КВВАУЛ) полковник Олег Бучельников признался журналистам: «Утверждать, что дефицит закрыт, было бы преждевременно».
А в феврале 2019 года тelegram-канал «Взгляд человека в лампасах», который анонимно ведут бывшие высокопоставленные военные, опубликовал полную жуть: «Если в ВВС не объявят чрезвычайное положение и не примут экстренных мер, то у нас скоро попросту не остается военных летчиков. Дыра в 1300 летчиков, о которой три года назад заявлял Сергей Шойгу, не только не уменьшается, но и растет. В одном из полков АДОН (8-я авиационная дивизия особого назначения, аэродром Чкаловский — „СП“), по нашим данным, в настоящий момент консервируют самолеты — на них просто некому летать. И это происходит в самой элитной дивизии, куда во все времена стояла очередь из желающих в ней служить. В дивизии, где всегда были многочисленные доплаты и льготы, столь высокие, что служившие в ней получали столь же, как летчики в Заполярье. Что уж говорить про авиаполки другого уровня и с другими зарплатами. Массово бегут (из военной авиации — „СП“) не только транспортники, но и летчики других родов, включая истребителей».
Хочется верить, что это неправда. Или — не вся правда. Однако почему Шойгу решил ни слова не говорить об этой проблеме на правительственном часе в Совете Федерации? Это бы было очень уместно: «Вот, что оставил нам Сердюков, а вот, что сейчас». Нет, промолчал.
Или такой вот пассаж. Шойгу доложил сенаторам: «Поддерживается высокий конкурс в военные учебные заведения. В прошлом году он доходил до 18-ти человек на место». Замечательно, правда? Молодые люди снова, как в СССР, просто лавиной ринулись в курсанты?
Это и так, и не так. В какие именно военно-учебные заведения столь ломовые конкурсы? Сошлюсь на начальника Главного управления кадров Минобороны генерал-полковника Виктора Горемыкина. В ноябре прошлого года он назвал эти вузы — Военно-медицинская академия (в нее среди девушек в 2019 году конкурс был вообще 27 кандидатов на место), Военная академия материально-технического обеспечения, и Военный институт физической культуры.
Конечно, «папы всякие нужны, папы всякие важны». Военврачи, финансисты, переводчики, начальники продовольственных и вещевых служб, а также «флагманские мускулы» — уважаемые люди в войсках. Но все же результат боя решают не они.
Что, допустим, у нас пехотой? Тот же Горемыкин признался: самый большой конкурс среди соответствующих училищ в 2019 году — в Дальневосточное высшее общевойсковое командное (ДВОКУ) в тот год пять (но не 18 же!) человек на место. Да и то, можно предположить, главным образом потому, что почти все прочие ввузы в тех краях успели легкомысленно прихлопнуть Сердюков и его предшественники. Хочешь, дальневосточник, стать военным — иди в ДВОКУ. Некуда больше.
А что у летчиков? Снова сошлемся на упомянутый тelegram-канал «Взгляд человека в погонах». В ноябре 2019 года он продолжил нагнетать страхи: «Несколько лет назад, когда руководство ВВС очнулось и вновь объявило набор в КВВАУЛ, на 650 мест было подано ровно 342 рапорта. Иначе говоря, желающих стать военными летчиками оказалось практически вдвое меньше, чем хотела этого Родина.
Какой там конкурс семь человек на место, привычный в советское время! Пять лет назад конкурса не было вообще, и все последующие годы конкурс был очень невелик. В военные летчики брали любого, лишь бы он проходил по здоровью — и едва находили желающих. Некоторые из кандидатов в курсанты по четыре раза пересдавали полученные на вступительных экзаменах двойки — и были в итоге зачислены. Это мы еще молчим о том, что само качество обучения в КВВАУЛ при столь резком наборе (а до того на курсе было по 25 человек) само по себе должно быть резко упасть. И упало, поверьте.
Теперь эти двоечники стали молодыми офицерами, решением кадровой проблемы летного и штурманского состава. Вспомните об этом тогда, когда услышите об очередном авиапроисшествии — и о том, что летчик оказался в нем виноват".
Согласитесь, все это резко меняет на редкость благостную картину итогов проведенных под водительством Сергея Кужегетовича преобразований в сегодняшней армии. Но на правительственном часе об этом — ни гу-гу. Не только сенаторы вправе спросить у Шойгу: «Почему?».
